Немного о немцах

Не усложняя изложения основной цели очерка, но и учитывая то, что, данная работа задумана автором с некоторым краеведческим уклоном, ему показалось не лишним в специальной главе зафиксировать некоторые свидетельства наших сотрудников об отдельных сторонах быта немецких специалистов в Большом дворце Ораниенбаума-Ломоносова.

Сразу нужно сказать, что немецкие специалисты были в Филиале на двойственном положении - наемных работников и покупленных.

Как наемные специалисты - семейные были обеспечены отдельными квартирами в крыльях Большого дворца и впечатляющими должностными окладами: от 1500 (чертежницы) до 5-8 тысяч рублей (дипломированные инженеры, доктора наук).

Для справки: молодые отечественные специалисты получали от Филиала лишь койку в общежитии, да оклад в размере 890 рублей, директор филиала имел ставку в 3000 рублей, а главный инженер Кокряков Д.А. - персональный оклад в размере 3300 рублей.

Но с другой стороны, с территории Большого дворца в Ломоносове немцы и члены их семей выпускались лишь с отметкой в вахтенном журнале на проходной и обязательной фиксацией в том же журнале времени возвращения.

Поездки в Ленинград на экскурсии, в театры, музеи и в цирк с детьми разрешались только с сопровождающим переводчиком, коих в штате Филиала числилось трое: два военных в звании старшего лейтенанта и одна женщина из гражданских.

Филиальские немцы были работниками высочайшей дисциплины и работоспособности. Чтобы опоздать на рабочее место хотя бы на минуту - это было исключено просто по определению. В течение рабочего дня они работали методично, усидчиво и квалифицированно. Зато после звонка они на службе ни минуты не задерживались. Всякие сверхурочные или авральные работы, какой-либо остервенелый российский энтузиазм им были просто чужды. Они брали тем, что умели плотно использовать нормальное служебное время - успевали, не торопясь. Затяжные перекуры, бесконечные разговоры на внеслужебные темы и вообще всякая волынка порученного дела для них казалась немыслимой.

Вообще отношение немецких специалистов к работе было по нашим меркам просто святым. Руководитель группы электриков тормозной лаборатории барон фон Левис Ов Минар (немецко-шотландских кровей) как-то наставлял одного из наших слесарей:

- Косподин Колотыгин, ви плехой рапочий. У хорошего рапочего сначала колова, потом руки, а потом ясык, а у вас наопорот: ви ешо не дослышал садание, а уше махаете рукой, гофорите, што фам фее понятно. Нишего фам не понятно! Ви потом сто рас прибежите перспрашивайт - как? што? зашем? Плехой рапочий!

Но и к своему свободному времени они относились свято. Умели и отдохнуть, и развлечься. Многие обожали игру в преферанс, засиживались до часа, до двух ночи. Некоторые увлекались шахматами, любили ходить на городской стадион поболеть за местную команду, в которой играло несколько представителей филиала. Бывало даже, сопровождали выездные матчи в Ропшу, Ижору, Гатчину. Для этого, помимо сопровождающего, Филиал выделял им грузовую машину с сидениями в крытом брезентом кузове.

На обратном пути, особенно после выигрыша, они позволяли себе в каком-нибудь буфете пропустить по 50 грамм водки и, зная о ничтожности заработков наших специалистов, угощали за компанию и их. Но что для россиянина какие-то немецкие 50 грамм?! Только начало.

У немцев традиционно в семье работал только ее глава. Женщины вели хозяйство, воспитывали детей и поддерживали в доме дистиллированную чистоту и опрятность, занимались рукоделием: все столы, тумбочки, кровати и даже стены были украшены ярко вышитыми салфетками, скатертями и покрывалами.

В еде немцы были весьма сдержаны. Первое ели без хлеба, а второе с обязательным, но не великим бутербродом. и что уж совсем бросалось в русский глаз, если употребляли спиртное, то по рюмочке и только... после еды!

На вопрос - почему? - один из немцев ответил:

- Немцы пьют для удовольствия, а русский, чтобы опохмелиться...

Среди немецких специалистов двое - Ловичко и Мыслевечек, по-видимому судетские немцы, были убежденными членами нацистской партии. В целях перевоспитания их обязательно приглашали на торжественные собрания по революционным праздникам. Они докладчика внимательно слушали, что-то записывали в блокнотики, а потом, после торжественной части ловили докладчика и донимали его всякими ехидными вопросами. На те вопросы не всегда легко было ответить.

Много внимания немцы уделяли детям. Возили их в цирк, устраивали разные национальные игры в обширном дворе Большого дворца.

Для детей младшего школьного возраста в Парковской школе (здание Картинного дома великого князя Петра Федоровича) был организован спецкласс, которым руководила Александра Алексеевна Дедова. С ее слов немецкие дети были не в пример нашим генетически дисциплинированны, аккуратны и учились только на отлично. Русским языком овладели молниеносно. Но, как и взрослые, любили ставить свою учительницу в тупик вопросами: "А почему за одинаковую работу моему папе платят в пять раз больше, чем вашим?", "Кто на самом деле первым начал прошедшую войну?", "А есть ли на самом деле Бог?" и так далее, и тому подобное.

В остальном были дети как дети: шаловливые, шумные на переменках, но всегда помнили свое. На замечание учительницы: "Левис, не балуй!" - мальчишка немедленно ее поправлял: "Я не Левис, а фон Левис!".

Отец этого мальчика был довольно интересный человек.

По рассказу одного из старейших работников Филиала Петрова А.А., когда фон Левис стал собираться обратно в Германию, то стал приготавливать к отправке и какой-то допотопный, лубочно раскрашенный шкаф.

- Зачем тебе эта рухлядь? - спросил Петров.

- Знаешь, это фамильная ценность с 1600 (какого-то...) года.

Я, когда сюда выезжал, поставил два условия: со мной поедут этот шкаф и семья!

Каждое утро он себе и всем детям начищал до блеска ботинки.

-Иначе нельзя!

Вообще, в комнате у детей в немецких семьях наводил порядок только отец. Мужчины же (а не как у нас - женщины) организовывали игры и праздники для детей. Только они!

Когда в споре с фон Левисом, кто-то сказал:

- Зато у вас на Западе есть безработица! он немедленно отреагировал:

-Пока вы много делаете это (он пнул ногой в лежащую на козлах торпеду) у вас, конечно, безработицы не будет!

Ребят постарше раскидали по другим школам Ломоносова. Один из них, Иоган Диль, в 1950 году окончил десятилетку, поступил в Ленинградский университет и окончил китайское отделение, по слухам - с отличием.

Когда года за два до отправки немецких специалистов в фатерлянд их практически лишили заданий на работу, они это тяжело переживали. Один из них - великолепный конструктор Абермет (наши тут же его окрестили Обормотом), приходил даже к начальнику отдела жаловаться.

- Дайте задание. Без работы я не могу!

Другой молчал, но после его отъезда на доске кульмана, за которым он работал нашли горькую надпись: "За этим кульманом я проспал целых два года!".

В последний период пребывания в Большом дворце немцы активно переписывались с близкими из Германии и потому были в курсе внутренних германских дел, особенно экономических, Потому перед отъездом стали активно покупать автомобили, а сигареты - ящиками.

Для отъезда им сформировали эшелон, они погрузили в вагоны все, что было возможно, и отбыли на родину, оставив нашим специалистам такое вожделенное дворцовое жилье.

Любопытно, что перед отъездом сказал фон Левис

- Я пы остался, но мне не тадут мои 5000 руплей, а на 2000 я пы сам и остался, но мои мальчики сильно едут (едят!) и такой зарплата не хфатит. А один пы я остался...

Уезжали они двумя партиями. Примерно половина специалистов и все семьи покинули пределы СССР весной 1953 года, а остальные - весной 1954-го.