Приморский хутор

На двенадцатом километре от Ломоносова — остановка пригородного автобуса «Дом отдыха Большая Ижора». Не многие пассажиры помнят, а большинство и просто не знает, что когда-то остановка эта имела иное название— «Приморский хутор». О прошлом и возникновении этого красивого благоустроенного участка и пойдет наше повествование.

В последней четверти XIX века здесь шумел девственный сосновый лес, прорезанный лишь грунтовой дорогой из Петербурга вдоль побережья на запад. Несколько ближе к Ломоносову, по правую сторону от этой дороги — нынешнего шоссе, начиная с автобусной остановки «Дубочки», сохранились и поныне следы старого русла Черной речки. Она в те годы впадала в этом месте в глубоководную бухту залива. У входа в нее ныне на мелководье расположились лодки рыболовов-любителей, а тогда здесь свободно стояли баржи с грузами.

Вдоль русла речки, в сторону поселка Большая Ижора, тянулись дюны высотой около 30 метров, песок их использовался как сырье на черепичном заводе, существовавшем до 1914 года. и сейчас здесь еще видны руины здания завода, сохранился единственный столб заводских ворот. Сами же дюны в 1925—1929 годы были вывезены в качестве строительного материала на восстановление ленинградских предприятий и строительство Волховской ГЭС.

Существовал здесь в конце XIX столетия и частный кирпичный завод. Был он расположен неподалеку от нынешнего железнодорожного переезда. Заводовладельцу принадлежал и большой земельный участок между общинными землями деревень Дубки и Сагомилье. Продукция кирпичного завода вывозилась на берег залива, где грузилась в баржи и шла на строительство города Кронштадта и другие местные потребности. Завод сгорел в 1895 году, от него сохранились три пруда — старые карьеры, где добывалась глина.

После смерти владельца завода наследник проиграл землю в карты, а новый владелец разбил землю на отдельные дачные участки, которые в 1900 году были проданы. На участках вскоре появились дачи, и местность приобрела название «Приморский хутор». Так и возник нынешний поселок Большая Ижора.

На Верхнем Приморском хуторе было построено 27 дачных/домов. Некоторые владельцы данных участков, как генералы Рубен, Поляков, Страхович и ораниенбаумский купец Туркин, имели здесь по две дачи.

В Нижнем Приморском хуторе из 17 дач 7 принадлежали кронштадтскому миллионеру Гельвичу. По существу, в начале XX столетия Большая Ижора превратилась в благоустроенный дачный район с хорошими по тому времени транспортными сообщениями.

Была построена покрытая щебенкой дорога, которая параллельное крестьянской грунтовой дорогой соединяла верхний дачный район с Приморским шоссе и дальше с Ораниенбаумом. Отсюда по существовавшей уже с 1864 года железной дороге можно было попасть в Петербург или пароходом в Кронштадт, куда были открыты регулярные рейсы еще раньше - с 1849 года.

Одновременно с этим, в летние месяцы, вплоть до 1918 года существовало открытое перед Первой мировой войной и прямое пароходное сообщение Кронштадт—Большая Ижора.

Для этой цели напротив нынешней автобусной остановки «Дубочки» была оборудована специальная вдавшаяся в залив на 400 метров пристань. Сюда пароход «Ижора» совершал рейсы трижды в неделю. Постоянными пассажирами, кроме дачников, были грибники и ягодники из Кронштадта и крестьяне из ближних деревень, снабжавшие город сельскохозяйственными продуктами.

В дореволюционные годы, в период дачного сезона, население в районе Большая Ижора увеличивалось более чем вдвое, для его обслуживания работали пять бакалейных продовольственных лавок, пекарня, две чайных. Водка на вынос продавалась только в пяти километрах от Большой Ижоры, в деревне Пеники, где была казенная винная лавка — «Казенка». Никаких общественных зданий или клубов в Большой Ижоре не было. Только в летний период издатель кронштадтской газеты «Котлин» В. Комаров содержал своеобразное просветительное предприятие — кинотеатр, который помещался в большом сарае. Здесь демонстрировались, как тогда называли их, «туманные картины». Фильмы были «немые», без какой-либо звукозаписи.

За порядком и чистотой улиц в дачном районе Большой Ижоры строго следили избранные десятские и сельский староста, возглавляемые местным урядником. За нарушение порядка денежные штрафы были частым явлением.

Среди молодежи большой популярностью пользовался начавший входить в моду футбол. Вместе с дачниками в играх активное участие принимала и местная сельская молодежь, среди которой были и так называемые футбольные асы: Володя Звонков, Николай Борисов, братья Григорий и Петр Николаевы. Игра проходила на открытом поле в Большой Ижоре. Состоялись и встречи с футбольными командами из дачников лоцманского селения Лебяжье и деревни Лилюзи. Жили здесь на дачах Приморского хутора разные люди. С большой теплотой старожилы вспоминают семью профессора орнитолога Валентина Львовича Бианки, его сына, заядлого футболиста, прославившегося со временем писателя, гимназиста Виталия Бианки.

«Прожигали» свою жизнь на собственных дачах купцы разных гильдий. О чудачествах и диких нравах этих толстосумов вспоминают старожилы. Купец Фролов на почве пьянства поссорился со своим соседом купцом Суриным и смертельно его возненавидел. Чтобы даже не видеть его дома, построил сплошной высотой в 3 метра, почти 400 метров длины забор от берега залива до Приморского шоссе. Забор был сделан из трехдюймовых досок и в 1918 году разобран местными крестьянами на хозяйственные постройки.

В первые годы советской власти основная часть дачных домов была национализирована, но сохранить полностью данный фонд в Приморском хуторе не удалось.

Из 27 дачных домов сохранилось только 9, основная часть их сгорела летом и осенью 1919 года.

В годы советской власти район Большой Ижоры стал любимым местом летнего отдыха для широких масс трудящихся. Кроме многих десятков вновь выстроенных дачных домиков, здесь обосновались сотни садоводов-любителей. Сам дачный район Большая Ижора стал еще благоустроеннее, чем был в дореволюционное время.

Один из красивейших поселков нашего района Большая Ижора имеет интересную историю. Поселок возник еще в XVII веке из небольшого поселения племени ижора, которое расселилось по прибрежной возвышенности Финского залива по обоим берегам Черной речки. В начале XVIII века, после освобождения русскими земель по южному побережью залива от шведской оккупации, сюда по указу Петра I были переселены крестьяне из центральных губерний России, в том числе и в поселение Ижоры на левом берегу Черной, куда приехало семь семей.

Вначале новоселы обосновались отдельно, несколько западнее деревни Ижоры. Они принесли с собою более высокую культуру земледелия и строительства, ижоры же раньше занимались в основном охотой и рыболовством. Со временем переселенцы сроднились и смешались с местными жителями и образовали вдоль левого берега речки единую деревню, получившую впоследствии название Большая Ижора.

Еще и до наших дней среди старожилов бытует старинное название первого поселения русских «ванхат снат», то есть «старые места». Ижора по примеру переселенцев стала заниматься земледелием и приняла православную веру. Русские же, сблизившись с ижорой, освоили их разговорный язык, знание которого старшее поколение Большой Ижоры сохранило и поныне.

К началу XIX века село Большая Ижора становится центром обширного и довольно богатого церковного прихода, в состав которого входили населенные пункты от Новой Красной Горки до Малого Коновалова.

Несколько иную историю имеет правобережная часть древнего поселения ижоры. В отличие от левобережья, где ижора сроднилась с русскими и при крещении в православную веру получила русские фамилии — Борисовы, Ефимовы, Звонковы, Петровы, Степановы, на противоположном берегу речки Черной ижора жила обособленно и в родственные связи с переселенцами не вступала. Здесь все носили одну фамилию — Карху. По преданию кличку «кархут» (медведи) здешнее население получило потому, что все они были охотниками. При крещении в лютеранство, которое насильственно проводили шведские завоеватели, эта кличка стала общей фамилией жителей деревни. Впоследствии поселение на правом берегу стало называться Сагомилье, так как на реке была построена мельница, при которой находилась и лесопильня. Это название произошло от ижорских слов «саха — мюлле» (пила — мельница).

Так к началу XIX века на месте нынешнего поселка Большая Ижора существовало два населенных пункта: деревня Сагомилье, где жили лютеране ижора, и село Большая Ижора со смешанным православным населением. Несмотря на сложившиеся различия в вероисповедании, крестьяне этих деревень жили дружно. Согласно решались все вопросы деревенской жизни, общинного землепользования, вместе справляли все многочисленные праздники, дети учились в одной русской школе. Веками сложившиеся местные географические названия и этнографические особенности обеих деревень дают основание рассматривать прошлое Большой Ижоры как общую историю этих населенных пунктов.

Древнее поселение племени ижора, существовавшее в далеком прошлом на берегах речки Черной, можно считать одним из старейших прибрежных селений нашего района. Вокруг Большой Ижоры имелись многочисленные лесные покосы, которые ныне позаросли лесом, ручейки, болота, изменившие свои вид, но до сих пор еще сохранились их старинные названия, данные ижорой — охотниками.

Ижора строила свои дворы в один ряд, вдоль гребня речной долины, на расстоянии 1—2 метра друг от друга. Внизу, у реки, стояли бани. Такое размещение построек было связано с водой, так как колодцев тогда еще здесь не знали, да и рыбакам было удобнее подходить поближе к жилью. После переселения русских в этот район планировка застройки деревень стала меняться. Крестьянские дворы располагались на значительном расстоянии друг от друга и строились в два ряда, образуя посередине широкую улицу. К началу XVII века охота и рыболовство постепенно сократились и основным занятием населения стало земледелие, но ограниченность пахотных земель и низкое качество почвы позволяли выращивать только небольшое количество ржи, ячменя и овса для личного потребления. Однако развитие зернового хозяйства привело к сооружению здесь новых хозяйственных построек, которых ранее ижора не знала, — риг, амбаров, конюшен.

Во второй половине XIX века в связи с постройкой железной дороги от Петербурга до Ораниенбаума, появлением дачников и рынка сбыта изменилось и направление земледелия. Теперь здесь началось выращивание картофеля и овощей, производились молочные продукты, значительная часть которых шла на продажу.

В начале XIX века предприимчивые домовладельцы, учитывая усиленный приток дачников, которых в район Большой Ижоры привлекали близость моря, сосновый лес и удобство сообщения, стали приобретать земельные участки по берегу Финского залива и на склонах прибрежной возвышенности, где затем сооружались доходные летние дачи. Так возникли Верхний Приморский и Нижний Приморский хутора.

Со временем крестьяне занялись перестройкой своих дворов так, чтобы расширить жилые помещения для дачников, которых с каждым годом становилось все больше и больше.

В наши дни все эти четыре населенных пункта значительно разрослись, соединились между собою, что и послужило основанием для образования в августе 1939 года единого поселка — Большая Ижора.

Нам, людям старшего поколения, сейчас все отчетливее вспоминаются наши школьные годы, наши учителя, которые отдавали все свои знания, энергию, всю безграничную любовь к детям для обучения и воспитания нас, бывших босоногих крестьянских мальчишек и девчонок.

В селе Большая Ижора церковно-приходская школа была открыта во второй половине XIX столетия. Ее посещали не только дети села, но и деревни Сагомилье. Специального школьного учителя в те годы еще не было, и крестьянских ребятишек учил священник местного прихода. Не было и постоянного помещения для занятий — они проводились в крестьянских избах. В школе учились в то время два года. Поп учил чтению и письму, немного счету, а главным предметом считался закон божий. Учение было платным: за каждого ученика родители в год платили по пять рублей. По тем временам это были большие деньги.

Только в 1890 году с помощью общества лоцманов из Лебяжья в Большой Ижоре было построено школьное здание, и прибыл, назначенный земством, учитель Федор Кондратьевич Никитин, из крестьян деревни Нижняя Бронка. Теперь церковно-приходская школа стала с трехлетним сроком обучения. Необходимо отметить, что крестьяне всегда стремились учить своих детей, это подтверждается тем, что к началу нынешнего века почти все население Большой Ижоры и других деревень имело начальную школьную подготовку.

После Ф. К. Никитина в разное время в Большеижорской школе работали учителями Пахомова Александра Васильевна, Доброгворская Алевтина Васильевна и другие, которые учили деревенскую детвору и пользовались большим уважением крестьян. С 1915 года здесь начала работать Анна Максимовна Ефимова — дочь лебяженского лоцмана. Более двадцати лет отдала она воспитанию и обучению молодого поколения Большой Ижоры — в самое трудное для нашей страны время, в годы укрепления советской власти и восстановления хозяйства. Была Гражданская война, голод, а потом борьба с кулачеством, но А. М. Ефимова всегда на своем посту, всегда с детьми.

Кроме учебных заведений в школе, она часто посещала и семьи учеников, где ее встречали как желанного гостя, прислушивались к ее добрым словам, советам. Учительница была настоящим народным просветителем. Она создала прекрасный коллектив художественной самодеятельности, на концерты которого собиралось много народа из окрестных населенных пунктов.

Поколение молодежи, воспитанное Анной Максимовной в духе патриотизма и любви к Родине, мужественно и отважно сражалось с фашистскими захватчиками на фронтах Великой Отечественной войны. Почти каждый солдат, призванный в армию из Большой Ижоры, был воспитанником школы, которую долгие годы возглавляла А. М. Ефимова. и люди, прошедшие большой жизненный путь, всегда с благодарностью вспоминают своих первых наставников — школьных учителей.

Восемьдесят два человека ушли из Большой Ижоры защищать рубежи родной Отчизны в июне 1941 года. Среди них были пехотинцы и танкисты, артиллеристы и моряки, минеры и связисты. Большеижорцы воевали на всех фронтах. Восемьдесят два человека — это не так уж и мало для тогдашнего небольшого поселка, насчитывавшего немногим более ста домов.

Вернулось только двадцать семь. Некоторые еще в ходе войны стали инвалидами: участник решающих боев на Орловско-Курской дуге дважды тяжелораненый Петр Пименович Николаев, старый солдат, участник трех войн Михаил Кириллович Степанов, Николай Федотович Никитин и другие. Многих из вернувшихся уже нет в живых — они скончались от полученных ран и увечий.

Пятьдесят пять местных жителей не вернулись с поля боя. Кто они? Двадцать два молодых парня и девушки в возрасте до 20 лет. Некоторые прямо со школьной скамьи встали в строй, как, например, два брата-партизана Александр и Костя Ивановы. Погибли отважные девушки-минеры Вера Василевская и Ольга Егорова, солдаты Александр Никитич Никитин с сыновьями Иваном и Александром, Александр Петрович Карху с сыном Анатолием, Александр Федорович Правдин с сыном Николаем.

Сложили свои головы в ратном подвиге братья Петровы — Александр и Алексей, Ивановы — Яков и Егор, Селиверстовы — Иван и Василий и другие. Во многих солдатских могилах под Лугой и Ленинградом, в Карелии и Подмосковье — на обширных полях сражений от Волги до Эльбы вечным сном спят солдаты — большеижорцы, отдавшие за любимую Родину самое дорогое, что дано человеку — свою жизнь. В сражениях за освобождение братской Польши в 1944 году пал смертью храбрых гвардии рядовой Андрей Карху, Всего 12 дней не дожил до Дня Победы старшина Борис Гаврилов, погибший в Бранденбургской провинции в Германии.

В увековечивание их памяти Болыпеижорский поселковый совет установил на своем здании мемориальную доску — именной список погибших на войне односельчан.

Светлая память о павших воинах — большеижорцах, отдавших жизни за честь, свободу и независимость нашей Родины, никогда не изгладится в сердцах их односельчан.